Неточные совпадения
Не докладываясь, Рогожин прямо ввел князя в одну
небольшую комнату, похожую на гостиную, разгороженную лоснящеюся
перегородкой, из красного дерева, с двумя дверьми по бокам, за которою, вероятно, была спальня.
На одном столе стоял круглый, китайского фарфора, конфетный прибор, на круглом же железном подносе, раззолоченном и раскрашенном яркими цветами; прибор состоял из каких-то продолговатых ящичков с крышками, плотно вставляющихся в фарфоровые же
перегородки; в каждом ящичке было варенье: малиновое, клубничное, вишневое, смородинное трех сортов и костяничное, а в середине прибора, в круглом, как бы
небольшом соуснике, помещался сухой розовый цвет.
Жевакин. На нет и суда нет. Конечно, это дурно, а впрочем, с эдакою прелюбезною девицею, с ее обхожденьями, можно прожить и без приданого.
Небольшая комнатка (размеривает примерно руками),эдак здесь маленькая прихожая,
небольшая ширмочка или какая-нибудь вроде эдакой
перегородки…
В каждом отделении было еще по поперечной
перегородке, в качестве
небольших спален.
Довольно большая комната, в которой живет Ольга Николаевна с матерью. За деревянной, не доходящей до потолка
перегородкой спальня; в остальном обстановка обычная: круглый стол перед проваленным диваном, несколько кресел, зеркало; грязновато, в кресле валяется чья-то юбка. Сумерки. В открытую форточку доносится негромкий благовест с ближайшей, по-видимому,
небольшой церковки: звонят к вечерне.
Чепурников двинулся было к дверям, но черкес, вдруг выпрямившись, точно стальная пружина, слегка отодвинул его локтем, и от этого движения юркая
небольшая фигурка унтер-офицера очутилась в углу у
перегородки, а черкес стал рядом.
В избушке, где я ночевал, на столе горела еще простая керосиновая лампочка, примешивая к сумеркам комнаты свой убогий желтоватый свет. Комната была довольно чистая, деревянные
перегородки, отделявшие спальню, были оклеены газетной бумагой. В переднем углу, около божницы, густо пестрели картинки из иллюстраций, — главным образом портреты генералов. Один из них был Муравьев-Амурский, большой и в регалиях, а рядом еще вчера я разглядел два
небольших, скромных портрета декабристов.
— Так вы, говорите, тоже из России? — спросил я у старика, когда мы опять вошли в избу и он поставил на стол
небольшой, старенький самовар. Мальчик ушел за
перегородку к проснувшейся сестре и стал забавлять ее. По временам оттуда слышался слабый детский смех, точно кто перекидывал кусочки стекла.
Пирожков осмотрелся. Он стоял у камина, в
небольшом, довольно высоком кабинете, кругом установленном шкапами с книгами. Все смотрело необычно удобно и размеренно в этой комнате. На свободном куске одной из боковых стен висело несколько портретов. За письменным узким столом, видимо деланным по вкусу хозяина, помещался род шкапчика с
перегородками для разных бумаг. Комната дышала уютом тихого рабочего уголка, но мало походила на кабинет адвоката-дельца.
Слуга, храпевший за
перегородкою, встрепенулся, как ретивый конь на зов бранной трубы, вскочил со своего ложа и явился перед лицом своего господина. Это был человек лет сорока,
небольшого роста, неуклюжий, с простоватой физиономией, с приплюснутым несколько носом, с глазами, ничего не говорящими. Он не успел второпях обвязать шею платком и застегнуть сюртук, мохнатая грудь его была открыта.
Занимая верхний этаж, как он называл светелку с
перегородкой на вышке, он отдавал в наймы за
небольшую плату нижний этаж одной барыне — правда, скрепя сердце, потому что она была большая сутяжница, имевшая у себя притон подъячих.
Жил Николай Ильич в одном из переулков, прилегающих к Пречистенке, занимая в двухэтажном деревянном доме
небольшую квартирку в пять комнат, как эти каморочки с дощатыми
перегородками, иногда не доходящими даже до потолка, громко называл домохозяин.